Литургические чтения сегодняшнего, 30-го рядового воскресенья продолжают углублять тему молитвы. В первом чтении из Книги Премудрости Иисуса Сына Сирахова (35,15б-17и 20-22а), Бог предстает как Тот, Кто внимает молитве нищего и вдовы. Прослушаем это ветхозаветное чтение: «Не вопиет ли вдова против того, кто вынуждает их? Служащий Богу будет принят с благоволением, и молитва его дойдет до облаков. Молитва смиренного проникнет сквозь облака, и он не утешится, доколе она не приблизится к Богу. Он будет воздавать отмщение и народам, доколе не истребит сонма притеснителей и не сокрушит скипетров неправедных, доколе не воздаст человеку по делам его, и за дела людей – по намерениям их, доколе не совершит суда над народом Своим». Таким же образом в поющемся сегодня Псалме 33 (2-3, 17-19 и 23) упоминается о близости Бога к страждущему человеку. Псалмопевец восклицает: «Благословлю Господа во всякое время; хвала Ему непрестанно в устах моих. Господом будет хвалиться душа моя; услышат кроткие и возвеселятся. Но лице Господне против делающих зло, чтобы истребить с земли память о них. Взывают праведные, и Господь слышит, и от всех скорбей их избавляет их. Близок Господь к сокрушенным сердцем, и смиренных духом спасет. Избавит Господь душу рабов Своих, и никто из уповающих на Него не погибнет».
Во втором литургическом чтении этого воскресенья, из Второго послания святого апостола Павла к Тимофею (4, 6-8 и 16-18), приведено автобиографическое завещание апостола, уже близкого к своей мученической кончине. Прослушаем слова апостола: «Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил. А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его». Упоминая о своем допросе перед Кесарем, святой Павел добавляет: «При первом моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им! Господь же предстал мне и укрепил меня, дабы через меня утвердилось благовестие и услышали все язычники; и я избавился от львиных челюстей. И избавит меня Господь от всякого злого дела и сохранит для Своего Небесного Царства; Ему слава во веки веков. Аминь».
Святой апостол Павел сознаёт, что благодать Божия всегда сопутствовала ему в его миссии, даруя ему силу и дерзновение в проповеди Евангелия.
Наряду с этим в сегодняшнем чтении из Евангелия от Луки ( 18, 9-14), в котором приводится притча о фарисее и мытаре, ясно выделяются два разных отношения человека к Богу. Прослушаем это евангельское чтение: «Сказал также Иисус к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и унижали других, следующую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: «Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь. Пощусь два раза в неделю; даю десятую часть из всего, что приобретаю». Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: «Боже! Будь милостив ко мне грешнику!». Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится».

Обратим внимание на первое действующее лицо этой притчи, т.е. на фарисея. Фарисеи были тщательными исполнителями Закона. На арамейском языке они назывались «перушим», т.е. «отделенные», в силу того, что они отчуждались от тех, кто плохо или вовсе не соблюдали Закона и, следовательно, считались нечистыми. Однако здесь следует напомнить, что было бы несправедливо отожествлять всю фарисейскую «элиту» с описанием их касты, оставленным нам евангелистами. В самом деле, в Евангелиях фарисеи являются отрицательным символом, в котором сочетаются все искажения и непоследовательность религиозной жизни. Следовательно, фарисеи более, нежели представители любой другой религиозной группы, воплощают особую патологию веры. Святой евангелист Лука, как опытный врач, ясно определяет эту патологию. Постараемся выделить ее главные аспекты. Прежде всего бросается в глаза, что молитва фарисея по существу своему является лишь внутренним монологом. Да, фарисей стоит в храме, но на самом деле он стоит не перед Богом, а перед своим собственным «я». Созерцая самого себя и любуясь собою, он благодарит Бога не за то, что получил от Господа, (ибо он не чувствует, что Бог дарует ему Свою благодать), а за то, что он сам сумел достичь благодаря своему тщательному соблюдению Закона. Более того, он не только не чувствует себя облагодетельствованным Богом, но сознаёт также свое превосходство над прочими людьми: ведь он не сравним с другими, - ворами, обидчиками и прелюбодеями. Иными словами, никто из них не может спастись, тем более этот мытарь, считающийся грешником и изменником своего народа, как сборщик податей на службе римского завоевателя. Итак, фарисей предстает как человек правоверный, который с высоты своей гордыни убежден в том, что он праведный и не нуждается в милости Божией, и считает себя в праве судить своих ближних. Здесь следует отметить еще одну характеристику, свойственную фарисеям: т.е. сребролюбие. Итак, фарисея можно определить как человека лицемерно религиозного, ставящего в центр своей жизни самого себя, возведенного в кумир благодаря накоплению денег, дарующих власть, и использующего веру в собственных интересах.

Теперь обратим внимание на второе действующее лицо притчи: т.е. мытаря. Святой евангелист Иоанн вообще не упоминает о мытарях, а святой Марк только изредка говорит о них, тогда как святые Матфей и Лука придают им важное значение. Мытари были сборщиками податей и через их руки проходили большие суммы денег. Помимо того, они часто взымали больше положенного, что порождало споры, зависть и бурные ссоры. В раввинистической традиции они считались презренными и причислялись к ворам и ростовщикам. В храме же мытарь ведет себя совсем иначе, чем фарисей: он даже не смеет поднять глаз к небу, приблизиться к Господу и, каясь, бьет себя в грудь. Его молитва – краткая, искренняя, непосредственная: «Боже! Будь милостив ко мне грешному!». В этой молитве соприкасаются два полюса: милосердие Божие и убогость грешного человека. Мытарь открывает перед Богом свое убожество, свою немощь, и предаёт себя милосердию Божию. Он сознаёт, что не имеет никаких заслуг, которыми может похвалиться перед глазами Божиими. Сознание своей убогости делает его, однако, более открытым к дару Божию и готовым к его принятию.

Святой Лука представляет нам мытарей как тех, кто, несмотря на свое общепризнанное недостоинство, более других способны к внутреннему обращению. Они охотнее других слушают и принимают проповедь Христову, дают проникнуть в глубину души Слову Божию, преобразующему их. В числе таковых назовем Левия и Закхея. Более того, мытари охотно принимали Иоанново Крещение, после которого изменяли свой образ жизни, в противоположность книжниками и фарисеям, которые упорствовали в своих оборонных позициях. Святой евангелист Лука отмечает: «И весь народ, слушавший Иисуса, и мытари воздали славу Богу, крестившись крещением Иоанновым. А фарисеи и законники отвергли волю Божию о себе, не крестившись от него». Это свидетельствует о том, что и мытари, вступая на путь праведный, могут войти в Царствие Божие. Итак, самые отвратительные и грешные люди могут покаяться, обратиться, обновить свой ум и сердце и спастись. Они гораздо менее жестокосердны, чем высокомерные лицемеры, которые Господь уподобляет убелённым гробам. Итак, «проклятые» в глазах общества могут опередить в Царствии Божием многих мнимых и надменных «избранных». В конечном итоге, сегодняшняя притча показывает нам, что молящийся только устами и формально соблюдающий предписания Закона несравнимо ниже воров, прелюбодеев и мытарей, способных смиренно молить Бога о помиловании.

Рассказав эту притчу, Иисус объясняет ее значение и последствия, уточняя, что только мытарь возвратился к себе домой оправданным, т.е. спасенным. Здесь важно подчеркнуть, что Иисус оправдывает не образ жизни мытаря, а его веру, возникающую от смирения, которое делает его способным просить прощение и милость Божию. Итак, эта притча служит настойчивым призывом и одновременно строгим разоблачением религиозного лицемерия, порождающего высокомерное самолюбование. Следует напомнить, что во всех религиозных верованиях наблюдается своеобразное представление или понятие о Боге. Так, для фарисея, верующего в собственные заслуги, Бог есть Тот, Кто подтверждает уже заслуженное им спасение. Для мытаря же, напротив, Бог есть Тот, Кто по милости Своей дает незаслуженное спасение грешнику.

Иисус Христос призывает Своих учеников к размышлению о том, каково их действительное представление и понятие о Боге, засвидетельствованное их образом жизни. Взирая на наш опыт веры, мы можем обнаружить три разных вида отношений, какие мы имеем с Богом, выражающих наше понятие о Нем. Прежде всего, отношение к Богу может быть определено такой формулой: «Я – Это». В таком контексте Бог представляется как Тот, Кем можно пользоваться и распоряжаться. В этом случае человек стремится воздействовать на Бога, чтобы получить Его одобрение и благословение своих личных планов и желаний. Однако, такой подход отнюдь не выражает подлинного интереса к Богу, и здесь речь несомненно идет лишь о функциональном отношении. Второй подход может быть определен следующей формулой: «Я – Он». Это – чисто формальное отношение, при котором человек готов воздавать Богу только должное, и не больше. Те, кто так относятся к Господу, несомненно, признают Его Богом, но никогда не проникают в глубину, оставаясь на поверхности. Да, Богу подобает отдавать должное, но не больше. Третий же подход определим формулой: «Я –Ты». В таком случае Бог не Тот, Кто оказывается в нашем распоряжении, даруя нам всё просимое, и Он не далекий, холодный незнакомец, т.е. «Он», а Бог есть «Ты», живой, близкий, родной, с Которым мы имеем общение. Здесь мы достигаем вершины веры. Воистину жить верой в Бога означает обращаться к Нему на «Ты», устанавливая тесную связь с Ним, горячую, искреннюю и отмеченную большой простотой. Сам Иисус обращался к Отцу, называя Его ласковым «Авва, Отче», уча нас подражать Ему. И мы, живя верой и любовью к Богу, доверяемся Ему, как малые дети доверяются своему отцу.